Приехала первоклассница Майка на Новый год в гости к бабушке и дедушке-леснику. Учитель в школе детям объяснял, что сказок не бывает и Майка уже не верила в Деда Мороза и сказку, чем очень расстроила бабушку с дедушкой. Но поутру дед отвел внучку в такое сказочное место, что она опять поверила в чудеса.
Зимнее летечко-1. Зимнее летечко читать
Вы, верно, знаете первоклассницу Майку? Она с вами в одной школе учится. Ну вот, мы про неё и расскажем, как она нынче Новый год встречала у деда и бабушки в лесу. Дед у неё — лесничий.
Вспомнив своё детство, старики постарались устроить внучке как можно лучше праздник. Вечером усадили девочку в тёмной комнате и велели подождать. Майка ждала, ждала и уж соскучилась, как вдруг заиграло радио, дверь в соседнюю комнату распахнулась — и из неё хлынул такой ослепительный свет, что Майка даже зажмурилась. Там стояла большая — под самый потолок — ёлка, вся в разноцветных лампочках, в маленьких игрушках и блестящем пухлом снеге. Под ёлкой стоял дед-мороз ростом с Майку. На спине у него был туго набитый мешок, а в руке — высокий посох.
Бабушка обняла Майку, поцеловала и сказала растроганным голосом: — Вот, деточка, дед-мороз принёс тебе подарки за то, что ты хорошо училась первое полугодие и была примерного поведения. А Майка-то терпеть не может, когда её называют «деточкой». Да и — вы сами знаете — она совсем не так уж хорошо вела себя и не так уж хорошо училась, чтобы ей за это подарки делать. Вот она рассердилась и говорит бабушке: — Что я — маленькая?! Дед-мороз — это глупости. Я знаю: он из ваты сделан. — Ах-ах-ах! — ужаснулась бабушка. — Слышишь, Иван Гервасьич? Вот они какие — наши внучата! Ни во что не верят. Ах-ах, какой ужас! Майка ей: — А ты думаешь, мы глупенькие? Нам в классе учительница Октябрина Серафимовна чешскую сказку читала, «Двенадцать месяцев» называется. Там одна девочка зимой все месяцы сразу видела. А потом Октябрина Серафимовна объяснила нам, что всё это глупости и лето никогда с зимой не встречается. И вообще школьницам стыдно верить сказкам про всякое такое и про деда-мороза.
Бабушка чуть совсем не расплакалась. — Ахти, вот горе мне! Как же теперь без сказки-то жить будете? Слышь, Гервасьич, совсем сказка потерялась! Дед рассмеялся.
— Сказка-то потерялась? Никак! Разве что у ихней Октябрины у Серафимовны. А мы с внучкой в одночасье её найдём, сказку. Утром же, внученька, и сходим с тобой за ней. — Всё равно не поверю, — храбрилась Майка. — Своими глазами увидишь. Утро-то вечера мудренее… — Не-ет! — сказала Майка.
Весёлая новогодняя ёлка не удалась. Расстроенная бабушка весь вечер то и дело прикладывала к глазам кружевной платочек. Дед Иван Гервасьевич задумчиво курил из старой, длинной-длинной трубки.
Майка еле дождалась, когда, наконец, с ватного деда-мороза сняли мешок, а из мешка вынули куклу с закрывающимися глазами, кукольный сервиз, лото с картинками из сказок, красную шапочку, маленького мишку из золотистого плюша — и всё это подарили ей. Потом Майка поблагодарила деда с бабушкой, простилась с ними и отправилась спать. — Вставай, внученька, вставай! — будил дед. — Встречай первое утро года. «Мороз и солнце — день чудесный!» — Я не маленькая, — спросонья бубнит Майка. — Чудес всё равно не бывает… — Конечно, ты большая, — соглашается дед. — Да ведь большим чудеса ещё больше надобны, чем детям. Вставай-ка, вставай! Куда я тебя поведу-то! — А куда, дедушка? — Пойдём мы с тобой к лешачку в гости. А живёт он не за горами, не за долами — рядом с нами: там, где лето с зимой встретились, — в зимнем, значит, летечке. — Глупости какие!.. — говорит Майка. — А он очень страшный? — Лешачок-то мой? — смеётся дед. — Да он росточком не больше сосновой шишки. А сторож леса что надо! Первый мне помощник. — Ну, ладно! — соглашается Майка. Быстренько оделась, чаю напилась, и они с дедушкой пошли. Солнце зашло за тучки. С неба начали медленно-медленно опускаться, порхая, большие снежинки. Вошли в лес. Остановились. Дед вынул из кармана платок. — Ну, внучка, теперь я завяжу тебе глаза. Сказка любит, чтобы с ней в жмурки играли. Вот так, — сказал дед, завязав платок у внучки на затылке. — Только по-честному: не подглядывать! Давай лапку, я тебя поведу.
Долго ли, коротко ли шли дед с Майкой, усадил её дед на какую-то лавочку и спрашивает: — Слышишь ли? — Слышу, дедушка. — Что слышишь? — Вроде как водичка плещется. — Она и есть. — Это ты нарочно так делаешь… Зимой лёд. — А тут — летечко! Мы уже пришли. Снимай повязку. Майка стянула с головы платок и ахнула.
Они с дедом сидят в беседке среди леса, с крыши свисают сосульки, а внизу под ними весело бежит речка в зелёных берегах. С неба летят снежинки, но долетают только до половины большой ели — и исчезают, тают на лету. На зелёных лапах ели нет снега. И речка плещется, как летом. На дне её зелёные длинные травы колышутся, колышутся — косы русалкины! По берегам — изумрудная травка-муравка. Вот подорожник. И вереск в лиловых цветочках. — Деда! — шепчет Майка. — А кто это там, на ветке, над речкой? — Птичка-то? — так же шёпотом спрашивает дед. — С толстой головой и длинным носом? — Птичка?! Это — ёлочная? Никогда не видела таких красивых! Ай! Она кинулась вниз головой! Она утопилась? — Что ты, что ты, внученька! Это зимородок, водяной воробей. Вон вынырнул! И рыбка в клюве. Семицветная птичка из сказки. — Правда? — всё шёпотом спрашивает Майка. — Конечно же! Эта сказка — чистая правда. А ты под ёлку-то под ёлку глянь! Видишь пенёк под ней? Он был пустой внутри, а мой лешачок в нём домик себе устроил. Видишь крылечко-колечко из тонких еловых веточек? — Вижу, дедушка, вижу! Ой! Кто это из пенька выскочил? Не то мышка, не то птичка! Коричневенькая! И хвостик торчком. — А это и есть мой помощничек-лешачок. Подкоренничок-птах. Ещё задери-хвостом прозывают. Он боевой. Вишь, вишь — на елушку вспорхнул. Солнышко, гляди, вышло. Сейчас, значит, запоёт. Вот — слышишь?
Я храбрый подкоренничок. Под ёлкой домик мой. Живу я в этом домике И летом и зимой. Живу — не тужу, Наш лес сторожу. Я маленький, удаленький, И песенки люблю. Чуть солнышко покажется, Я громко запою: Весны дождались, Так пой-веселись! А если люди хищные В наш лес придут с пилой, — Я высмотрю, я выскочу, Я закричу: — Долой! Лесничий идёт, Вас в плен заберёт! Они за мной, а я — от них. И на весь лес кричу: — Тррррр! Лесничий к ним с ружьём спешит, А я в свой домик мчу. Под ёлку скачком — И хвостик торчком!
Смолкла песенка. — И лешачок куда-то пропал, — говорит Майка. — И волшебный ныряльщик куда-то исчез. Дедушка, а они были? — А как же, внученька! Ты что же, своим глазам не веришь? Видишь: кругом зима, а речка бежит, бежит. Зелёная травка на берегах. — А я думала — это всё нарочно… Никогда таких птичек не видела. Никогда не знала, что лето зимой бывает. — Вот ты и расскажи своей Октябрине Серафимовне, какое оно, зимнее летечко, бывает. Придётся и ей в несказки-сказки поверить, во всамделишные сказки, без обмана. А теперь пошли домой. Мороз ведь. Вон у тебя уж носишко побелел — потри-ка, потри лапками! — Скоро как. — вздохнула Майка. — Ну, завязывай глаза. — Зачем завязывать? — удивился дед. — Я тебе только что открыл глаза на сказку, зачем же я их закрывать буду? Гляди: уж вот он — наш дом. Всего-то ничего мы от него отошли, а в сказке побывали. Вон и бабушка на крыльце.
Майка кинулась на крыльцо, раскинула ручонки. — Бабуся, дедушка мне всамделишную сказку показал — зимнее летечко! — Да, желанная ты моя, — растроганным голосом заговорила бабушка, обнимая счастливую Майку. — Умница моя! Куда это ты, Иван Гервасьич, водил её? Уж не в беседку ли над речкой, над Горячими ключами? — На ключи, матушка, на Горячие. Теперь знает, какие в жизни настоящие-то сказки бывают.
