Помню я: бывало, няня,Долго сидя за чулком,Молвит: «Баловень ты, Ваня,Всё дурачишься с котом.Встань, подай мою шубейку;Что-то холодно, дрожу…Да присядь вот на скамейку,Сказку длинную скажу».И старушка с расстановкойДо полночи говорит.С приподнятою головкойЯ сижу. Свеча горит.Петухи давно пропели.Поздно. Тянется ко сну…Где-то дрожки прогремели…И под говор я засну.Сон покоен. Утром встанешь —Прямо в садик… Рай земной!Песни, говор… А как глянешьНа росинки — сам не свой!Чуть сорока защекочет —Понимаешь, хоть молчишь,Упрекнуть она, мол, хочет,«Здравствуй, Ваня! Долго спишь!»А теперь ночной пороюНа груди гора лежит:День прожитый пред тобоюСтрашным призраком стоит.Видишь зла и грязи море,Племя жалкое невежд,Униженье, голод, горе,Клочья нищенских одежд.Пот на пашнях за сохами,Пот в лесу за топором,Пот на гумнах за цепами,На дворе и за двором.Видишь горькие потери,Слёзы падшей красотыИ затворенные двериДля убитой нищеты…И с тоскою ждёшь рассвета,Давит голову свинец.О, когда же горечь этаВся исчезнет наконец!
